Бизнес, как творческая игра

Философствующая мысль древних греков оперировала настолько глубокими и многозначными понятиями, что перевод соответствующих слов на языки и в контексты современности оказывается возможным лишь с помощью ряда взаимодополняющих символов.

В противовес древнегреческой, современная цивилизация породила слова, не обладающие глубинным смыслом и широким спектром значений, но понимаемые по-разному в различных социальных группах. При этом каждая из групп считает «свое» значение единственным.

Одним из таких слов в современном русском языке является слово «бизнес». Именуемое этим словом занятие (не следует забывать, что английское слово «бизнес» переводится как «дело, занятие») выгородило для себя особую зону в языке и мышлении. В этой зоне господствует транслитерация английских слов (маркетинг, мерчандайзинг, менеджмент, билдинг, клининг), имеющих вполне определенные и широко употребляемые русские эквиваленты.

Подобные казусы (употребление особых слов, а иногда и особого языка) связаны с попытками — порой, вполне обоснованными и небезуспешными – позиционировать ту или иную деятельность или социальную группу как неординарную, несоответствующую общепринятым стереотипам. Вспомним, хотя бы, языки молитв и проповедей (латынь, церковнославянский), франкоязычное разглагольствование российской аристократии, слэнг советских хиппи.

Первая новорусская буржуазная волна, вопреки громогласному (по крайней мере, языковому) отмежеванию от социалистической действительности, приняла в наследство от нее главный (единственный) стереотип коммунистического образа жизни – экспроприацию.

Одна из последующих нашла точку опоры в разорванном, лишенном идентичности менталитете простейшего советского обывателя. Акулы, прилипалы, анчоус и планктон этой волны предпочитают неказистое. Не слишком квалифицированных и обходительных, мотивируемых пинком и скандалом работников. Не обремененную изысканностью качества и элегантностью технологий продаж продукцию.

Третья волна величаво выкатила из заокеанской были невнятно понимаемое, но упорно вдавливаемое клише «бизнес как отлаженный механизм».

Меж волнами, бурями и рифами — из времен бродячих шарманщиков и точильщиков — выплывают время от времени вариации на тему «бизнес как попытка выжить».

Отважные и благородные мореплаватели четвертой – творческой — волны столь малочисленны, что поверить в их существование практически невозможно. Они и сами не верят в себя, пытаясь – и успешно — скрыть творческую составляющую личности и дела. Их дело отличается от вышеупомянутых омонимов значительней, чем жизнь от орудия убийства. Их жизнь – игра, Творческая Игра.

Мы называем игрой творчество, в котором происходит взаимодействие создателя и потребителя творческого продукта (концерты, театральные постановки) – и не случайно. Помимо признаков творчества как такового, такое творчество обладает признаками игры по Хайзинге.

Творческая Игра — востребованный, приобретший признание и социальную реализацию творческий процесс, и, в том числе, творческое дело — поставленный на творческую основу бизнес — производство и продажа товаров и услуг.

Существеннейшее отличие Творческой Игры от всех прочих (развивающих, деловых, ролевых, метафорических, спортивных, азартных) – в том, что у этой игры нет специально устраиваемого поля. Ее полем является жизнь как таковая.

Творческая Игра осуществляется в одной из двух форм: паса в пространство или отражения подачи.

В первой форме автор «пасует», или, говоря обыденным языком, предлагает свое творческое решение (идею, проект или произведение) некоему фрагменту пространства жизни – индивидууму или социальной группе. Получивший творческий пас может его «обработать» (внедрить, приобрести, приступить к разработке и реализации), включившись в творческую игру с автором.

Во второй форме Игры творческое решение – ответ на запрос пространства жизни.

Важнейший закон Игры и условие пребывания в статусе игрока гласит: «В Творческой Игре нет проигравших, Игра ведется в пользу каждого из участников». Неисполнение этого условия – попытки не выиграть, а обыграть – обречены, в лучшем случае, на провал, а в худшем — влекут за собой дисквалификацию претендующего на роль игрока. Тем не менее, эти попытки были и всегда останутся популярными. Пытающиеся обыграть прибегают к фонократии – управлению полем жизни с помощью скандала, запугивания или подавления, или к манипулятивному вторжению в Игру. Полученное «преимущество» рассматривается как выигрыш, но в действительности – ни что иное, как потаенный груз, прижимающий к беспросветному дну бытия. Избавиться от него, более того, заподозрить в нем причину депрессии, тоски или тщательно скрываемого несчастья тем труднее, чем больше его вес, его давящая сила.

Игра немыслимым образом сочетает свободу, являющуюся ее основным принципом и смыслом – и неукоснительное следование правилам, которые зачастую не осознаются игроками. Более того, большинство из них и понятия не имеют о своем участии в какой-то игре по каким-то правилам. Тем не менее, нарушение этих правил штрафуется ощутимыми и порой весьма болезненными потерями, а также переводом игрока в более слабую и невыгодную позицию.

Творческая Игра ведётся не предметами или символами, а энергиями, порождающими события и переживания. Каждый ход – это создание нового распределения энергий в пространстве жизни.

Участие в Творческой Игре расцвечивает мир человека невероятными красками, превращая жизнь в захватывающее, волшебное приключение. Творческая Игра – это возможность главной победы всей жизни – сыграть и выиграть самого себя.

Участники Игры время от времени приходят в замешательство от выстраивающихся на ее поле комбинаций людских судеб, случайных событий, переживаний. Эти комбинации вполне могли бы лечь в основу сюжета волшебной сказки или захватывающего блокбастера.

Особенно поражает превосходящие все ожидания, неистово искомые и невероятным образом обнаруживаемые решения, казалось бы, неразрешимых, но жизненно важных, задач.

По мере наработки навыков и личностных свойств, необходимых для ведения Игры: восстановления целостности играющего, расширения и углубления его сознания, развития креативных способностей, раскрытия глубинных личностных потенциалов — его партия становится не только консонансной Игре, но может вызвать резонанс, реконструкцию, как близлежащих, так и отдаленных регионов поля жизни, беспрецедентную обратную связь и поддержку социума. Партии наиболее сильных игроков продолжают участвовать в Игре на протяжении веков и тысячелетий.

Творческая Игра – театр Морено, в котором граница между действующими лицами, исполнителями и зрителями условна и подвижна: купивший билет на галерку с трудно преодолеваемым ужасом обнаруживает себя в центре действия, вообразивший себя главный героем оказывается вне Игры. Возникающий в разных концах зала вопрос об авторе и режиссере иногда получает – а иногда и не получает — очевидный и неожиданный ответ.

Время от времени очередной участник обнаруживает Игру в непосредственной близости от себя, либо обнаруживает себя в игре, либо обнаруживает в себе желание вступить в нее.

Во всех упомянутых случаях предстоит и открывается путь: «вверх и вниз – один и тот же», как писал Гераклит. Идущим осилить эту дорогу, конечно, пригодились бы инструменты организации творческой работы и карта глубин бытия и сознания. Им не помешало бы изучить правила и освоить премудрости игры, в которую они играют. Но взаимодействие капитанов творческой волны с психологами, тренерами, коучами — напоминает притчу из жизни одного из величайших мыслителей и учителей ХХ века Александра Меня. К протоиерею обратились зэки одной из зон строгого режима. «Научите нас молиться» — просили они. «Это я должен учиться молитве у вас» — ответил священник.